«Закон стаи»

1. Собрание

Вот уже который раз вожак собирал всю свою стаю для нового длительного перелета. Много лет он водил ее на зимовку и потом снова возвращал домой. Он заботился о ней, учитывал нужды, возраст, силу и возможности каждого, прикидывал места возможных стоянок, избегал опасностей, решал вопросы внутри стаи. Чтобы не случилось в пути, всякий раз стая, лишь за одним исключением, успешно совершала свои перелеты благодаря за это своего вожака.

И сейчас снова настало время возвратиться домой. Он окинул взглядом собравшихся гусей. Все как и обычно, ничего нового. Только все они стали старше. Сам он стал старше, чем в то время, когда совершал свой первый перелет, только что занявший место вожака стаи. Многое изменилось, быть может, это его последний путь. Он окинул взглядом долину, кто знает, возможно, ему уже не суждено увидеть ее снова.

Настало время лететь, и, как и год назад, все готовы, ждут его команды. Они все также доверяют ему, все так же верят, любят и уважают. Было время, когда он допускал разные ошибки, бывало, не всегда сдерживал себя, не всему учился сразу, но он отдавал себя стае полностью и без остатка, иногда это было даже в ущерб своей личной жизни. Стая знала и ценила это, и потому они готовы были следовать за ним куда угодно. Дважды он был ранен, и они на своих крыльях, рискуя своей жизнью, выносили его. Когда он был слаб, они кормили его и приносили ему еду, когда он был грустен, они грустили вместе с ним и утешали его. Они были готовы поддержать его в любых ситуациях, прийти на помощь и даже, если будет надо, пожертвовать собой ради него. И вожак знал это, именно поэтому он чувствовал на себе большую ответственность за каждого из них.

Вот, все в сборе. Все, кроме одного. Мартин снова опаздывает. Вожак был готов к этому, он терпеливо ждал, последний раз прикидывая все предстоящие трудности перелета. Он был ответственным за каждого, и, как бы каждый себя не вел, был ответственным за то, чтобы все они благополучно прибыли домой. Вожак умел ждать, время научило его многим качествам: терпению, пониманию, смирению. Когда-то он, не задумываясь, отчитал бы молодого Мартина прямо здесь перед всеми, но сейчас вожак понимал, что испортить отношения в самом начале длинного перелета означало дополнительные трудности, которых и так будет предостаточно. Вожак знал, что каждый из них был несовершенен, но им во что бы то ни стало нужно было сохранить единство между собой, научиться жить вместе, проявляя терпимость и понимание друг ко другу. Он хотел быть примером в этом для своей стаи.

Вот и Мартин, приземлившись, занял свое место в стае. Все в сборе, можно лететь. Еще раз сказав самому себе: «Я поведу их и, что бы ни случилось, скоро мы все будем дома», он дал команду и взлетел. Стая поднялась в воздух и, выстроив клин, взяла курс туда, где за многими милями их ждал родной дом.

***

Группа христиан поместной церкви собралась вместе после собрания. Христиане не спеша рассаживались, занимая свои места в зале. Собрание нельзя было назвать радостным, и действительно повод их сбора был печальным. Первый раз им предстояло решить вопрос, который они никак не могли себе представить два-три года назад. Тогда они были радостны и веселы, все вместе они были полны энтузиазма «обратить в веру весь мир», вместе заложили первый камень нового дома молитвы, вместе оставили свои отпечатки на только что залитом фундаменте. Их переполняли радость, любовь, энтузиазм и единство, они радовались каждому, кто был с ними. Это было тогда, но годы берут свое. Теперь все изменилось, и сейчас они собрались по совсем невеселому поводу, им предстояло решить один очень важный вопрос. Спроси тогда у кого-нибудь из них об этой ситуации, каждый бы ответил: «Это невозможно!» Но прошло время, все они выросли во Христе, лучше узнали Слово, обрели больше опыта -  и невозможное стало возможным. И казалось, что прошлое отошло так далеко, что все забыли о нем и вспоминали только лишь как о некоем сумрачном и непонятном времени.

Сегодня же им предстояло сделать выбор, перед ними стоял вопрос: быть ли их проповеднику с ними далее или же он более не может вести их. Много лет проповедник трудился для них, вел их, служил им, не жалея себя делал все, чтобы каждого из них сохранить в вере. Он был родным для каждого, наставником, учителем, другом. Проповедовал, помогал, поддерживал, во всякое время дня и ночи каждый знал, что мог обратиться и быть услышанным, попросить о помощи и получить ее. Все было хорошо, и даже слишком, чтобы так продолжаться дальше. Сам того не ведая, он перегнул палку в сторону, за которой начинаются проблемы. И проблемы начались, начались там, где в цепочке было самое тонкое место – в его семье. Понемногу отношения с женой осложнились и натянулись, она стала более закрытой, меньше стала бывать в церкви, меньше общаться с братьями и сестрами. У нее начались проблемы со здоровьем, что также не способствовало росту общения и проведенного вместе с христианами времени. Через все это его семья стала, как выразился брат, «плохим примером для нашей церкви», и проповедник ничего не мог с этим поделать.

Вот собрались все. Они сидели молча, смотря то друг на друга, то на улицу через открытое окно. Практически каждый из них в душе симпатизировал проповеднику, но закон гласил, что «кто не печется о своей семье, как может пектись о доме Божьем». Кроме того, закон гласит «лучше бы повесили камень на шею, чем, если кто соблазнит одного из малых сих» и были в общине те, кто стал претыкаться об это. Да, конечно все знали, что не все зависит от проповедника. Сказать честно, да, он был виновен в некоторых вещах, да, совершал глупости, да, не имел достаточно мудрости для верных поступков, но он изо всех сил старался исправить ситуацию, делал все, что мог. Все где-то в глубине души знали это, но предпочитали молчать.

Это было первое собрание, на котором он не вел их, первое собрание, на котором он чувствовал себя в кругу семьи не как обычно, не как дома, не как среди своих. Он не держал на них зла или обиды, ибо любил их и знал, что это их испытание, через которое им всем предстояло пройти. Втайне от всех он молил Господа, чтобы дал им силы, любви и мудрости. Не раз, обдумывая сложившуюся ситуацию, он готов был уйти, хотя и знал, что это будет неправильным решением, что любовь Христа не в этом. Он знал, что такое милосердие, сострадание, не понаслышке знал, что такое носить бремена друг друга и что такое быть меньшим, для всех сделаться всем, что такое омыть ноги и что такое перенять бремя. Но он готов был уйти, ибо не хотел быть камнем преткновения и хотел сохранить для Господа даже тех малых, которых это претыкало. Он готов был пожертвовать собою ради них, и сегодня не было исключением из этого правила.

Собрание началось, и брат, взявший слово сказал: «Я буду краток. Закон гласит, - он взял в руки Библию и поднял так, чтобы видели все, - кто не печется о своих домашних, тот отрекся и хуже неверного! Мы как-то еще могли бы жить с этим, но мы видим, как это претыкает людей в Церкви, и, я уверен, будет претыкать и наших гостей. Ибо это не верно, а что не верно, то надо исправлять. Здесь ситуация явная и очевидная, и нам надо принять решение: хотим ли мы, чтобы наш проповедник вел нас дальше вот так вот, или дадим ему отпуск и время, чтобы он привел в порядок свою семейную жизнь. Конечно, мы можем оставить его у нас проповедником, но судите сами, будет ли это правильно, ведь от этого будет страдать его семья и наша община. Подумайте, и давайте поступать мудро». Когда он закончил, другой брат, встав, сказал – «Я думаю, что тем самым мы даже поможем ему, ибо у него появится больше времени, чтобы заниматься своей семьей. Братья и сестры, мы должны помочь ему, дать ему время заняться своей семьей. Предлагаю высказаться и проголосовать». Встала одна сестра – «Но он хороший проповедник, прекрасный друг и пример во многом для всех нас. Он столько лет вел нас и был с нами». Брат ответил – «Верно, и он еще будет вести нас, я верю и молюсь за это, но сейчас ему надо подтянуть тылы. И от нас зависит, сможет ли он это сделать».

Наступила тишина. Все смотрели на председателя, ибо он должен был поставить вопрос на голосование. Все ждали его слова. «Хорошо, - сказал председатель, - мы проголосуем, только я бы хотел попросить вас, дать каждому из нас время подумать об этом еще раз, а завтра мы соберемся здесь для того, чтобы  принять окончательное решение. Ибо каждому из нас есть над чем подумать и о чем помолиться. Потому мы соберемся завтра здесь же в это же время, и пусть каждый к тому времени окончательно определится с решением». Все молча закивали головами. «Собрание объявляется закрытым», - огласил председатель.

2. Падение

Стая летела строгим клином, держа курс домой. Все они довольно устали от перелета и  испытывали голод. Вожак начал думать о том, где бы устроить привал. Он немного снизился, чтобы рассмотреть местность и найти подходящее место для отдыха и где можно было бы найти еду. Вот вроде подходящее место возле небольшого озера, время снижаться.

Раздавшийся выстрел почти оглушил его, стая мгновенно рассыпалась, разлетевшись кто куда. Вожак, резко изменив курс, начал набирать высоту. Сердце билось часто от испуга, не столько за себя, сколько за тех, кого он только что потерял. Набрав высоту и отлетев от опасного места, он начал собирать свою стаю вместе. Сердце волновалось, все ли здесь, всем ли удалось спастись, никто ли не погиб. Он все еще не мог поверить, что более не увидит кого-то из своей стаи, с кем еще только пять минут назад летели вместе. Так легко и так просто – в один миг потерять того, кого любишь. Это может случиться, и тогда остается лишь сожалеть, что в то время, когда вы были вместе, был недостаточно добр, отзывчив, недостаточно понимал и не достаточно дарил любви. Только сожалеть, ибо исправить это уже не будет возможности.

Они кружили, и радость переполняла их, когда к ним присоединялся каждый новый уцелевший. Вот один спасшийся, вот один, еще и еще. Они кружили снова и снова, крича и ожидая, надеясь и веря. Вот оно, свершилось, опять все здесь, вроде в этот раз миновало. Остался только испуг и всеобщая радость от того, что все они снова вместе. Выстроив клин и борясь с усталостью, они направились искать другое место для отдыха.

Это был один из тех моментов, в которых вожак понимал, насколько важен каждый член стаи, даже со всеми своими отрицательными качествами и привычками, слабостями и проблемами, важен для всей стаи и лично для него. Как он хотел, чтобы это же чувство было у всех в его стае. Как он хотел, чтобы в этой ситуации они так же переживали друг за друга, как каждый из них переживает за себя. Он много говорил им об этом в каждом перелете, но более того, во всем старался быть примером для них.

Пролетев совсем немного, гуси заметили, что Мартин стал делать взмахи крыльями все реже и реже. «Что могло случиться?» - подумал вожак, но спросить Мартина не успел. Мартин вдруг резко выпал из стаи и начал стремительно терять высоту. Три гуся, сразу же оставив клин, кинулись на помощь, кружа вокруг и своими крыльями стараясь замедлить падение. Кружась возле него и в последний момент собравшись вместе, подлетев снизу они подбросили его вверх. Сами, ударившись с силою о землю, они сделали его приземление более мягким и легким, принимая на себя те удары, которые должны были достаться ему.

***

Выйдя из зала для собрания, проповедник молча прогуливался по коридору. Сегодня христиане снова собрались на совет и на этот раз все решилось. Это даже лучше, ибо всю предыдущую ночь он провел в молитве, посте и размышлении. Он думал о том, что же будет дальше, его не столько беспокоило, как жить, где жить, как вернуть долги или как поправить пошатнувшееся здоровье, сколько беспокоило состояние общины, ее духовный уровень, ее понимание любви Христа и сути христианства. Ибо он знал, если они примут это решение, он уже не сможет помогать им, как делал это раньше.

Более того, ему было ужасно больно от того, как буквально и прямо христиане понимали суть учения Христа. Виновен - невиновен, побить - не побить, казнить - не казнить. Видимо, что-то случилось, они так и не смогли познать смысл некоторых вещей - благодать, любовь, милость. Сейчас они почему-то видели только одну сторону – закон, закон и еще раз закон. Они хотели изо всех сил быть праведными, следуя закону. Совсем не осознавая того, что по закону все должны были бы быть осуждены. Они думают, что приняли Христа и служат Ему, но на самом деле в данный момент они приняли не Христа, они приняли закон Христа и служат закону. Так ли это или просто это его человеческие эмоции, как реакция на случившееся? Проповедник не знал точного ответа.

Никто из них не спросил, не уточнил, не поинтересовался какая ситуация сейчас у него, чем он живет, какие проблемы имеет и что будет с ним, если они примут свое решение. Им не был важен он и его проблемы, его жизнь и судьба, им была важна правильность и праведность, чтобы все было строго по закону. Им было важно, как он влияет и на кого, что о нем думают, что говорит Писание и как поступят они, в общем, все, но только не он сам. Он знал, что именно так поступали в первом веке учителя закона, которые учили народ израильский чтить и служить Господу.

Он не раз задавался вопросами: «Откуда это у них? Кто их этому научил?». Ведь он сам всегда учил их состраданию, милосердию, пониманию, служению и любви. Он показывал им разницу учения фарисеев и учения Христа. Фарисеи всегда ставили закон выше человека, потому легко убивали, если надо было. Иисус же на многих примерах показал важность каждого человека, ценность его души. Иисус явил «милосердие над законом», с чем никак не могли смириться фарисеи, которые, в конце концов, просто убили Его, опять же исполняя все тот же закон. Казалось, это такая простая библейская идея, которую можно легко видеть и понять, о которой не раз говорилось и рассказывалось, о чем учили и проповедовали, тогда откуда же тогда все это? Ответа он не знал. Быть может сатана вложил в их сердце зерно неверного смысла, прикрывая все это «исполнением закона», быть может, они ослепли и более не могли видеть.

Иисус как-то сказал: «Возлюби ближнего своего», Павел учил: «Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов», Иоанн писал: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих». Хорошие слова, но, увы, они остаются просто словами до тех пор, пока не отпечатаются на сердцах тех, кто их читает. И самое главное, что не могли увидеть: «Кто говорит, что пребывает в Нем, тот должен поступать так, как Он поступал». А как Он поступал? Для этого достаточно будет вспомнить один эпизод с блудницей, которую по закону должно было побить камнями. Но как донести это до них, если сердца их отяжелели любить, глаза отяжелели видеть и уши слышать, как донести это до них? Этого он не знал, да и говорить что-то в его положении было бы как попытка оправдаться, как обида или попытка «свести счеты». Потому он молчал, пока не сможет сам разобраться во всем этом.

Но все решилось, теперь все уже позади, надо идти дальше, вверяя свою судьбу Господу и во всем без остатка доверяя Ему. Это проповедник и намерен был делать. Ибо теперь он остался один на один со всеми проблемами и тягостями этой жизни. В самый сложный и трудный для него момент паства решила «помочь ему», и, вынеся свое решение, оставила его самого разбираться с этой ситуацией. В один миг он потерял свою роль проповедника, свою поддержку, место для жилья и веру в понимание между ним и общиной. Он не затаил обиды, не стал возражать, просто смело принял на себя все удары, которые достались ему на этом собрании, все трудности, которые только что обрушились на него. И это было больше, чем он мог вынести за один раз. Он чувствовал себя так, как будто его с силою ударило об землю, как будто он лежал и не мог подняться, и вокруг не было никого, кто подал бы ему руку, помог встать.

3. Прощание с друзьями

«Что случилось?- подскочили они к Мартину - Ты ранен?» Мартин ничего не ответил, лишь молча поднял крыло. Перья снизу были окрашены кровью, видимо несколько дробинок попали в мышцы крыла. Рана не была глубокой, но лететь дальше он не мог. Извлечь дробь, сидящую так глубоко, также не было возможным. Переглянувшись, они поняли: теперь это лишь вопрос времени, не имея возможности лететь - он погибнет либо от хищников, либо с голоду, либо от рук людей.

Вот, удостоверившись в том, что место на поляне в лесу безопасно, опустилась и вся стая. «Что случилось?»-  спросил вожак, но, глянув на Мартина и на бывших с ним, он сразу понял в чем дело. И также он понял, что в этой ситуации решение предстоит принять ему, решение, от которого будут зависеть жизни членов его стаи. Он скомандовал привал и  отошел в сторону, чтобы наедине сам с собой подумать о том, что делать в этой ситуации.

Мартин лежал, распластавшись на земле. Ему принесли еды и уложили на мягкую подстилку из травы. Все ходили вокруг, чувствуя себя абсолютно беспомощными. Они успокаивали и поддерживали его, как могли. Однако, несмотря на всех их слова, он понимал то же, что понимали они. Он боялся, что останется один. Он боялся не буквального одиночества. Если вожак решит, что ситуация безвыходная и нет смысла рисковать остальными, то закон стаи гласил, что кто-то в любом случае должен будет остаться с ним до конца. Он боялся одиночества другого, когда кому-то придется остаться, но не по любви, а по принуждению, просто потому, что надо. Он не хотел этого, тогда уж лучше совсем одному.

«Вот оно, – подумал вожак, – первое серьезное испытание для всех нас. И нам не выйти из него всем.» Рисковать кем-либо еще из своей стаи он не мог, хватит, что они уже почти потеряли одного и не могли себе позволить потерять и других. И как он не хотел не оставлять Мартина, похоже другого выбора у него не было. Он чувствовал на себе вину за случившееся, а значит и решено, что делать дальше. Вожак прекрасно знал закон стаи.

Вернувшись назад к стае, он сказал: «Многие годы я водил вас в этом перелете и каждый раз мы добирались благополучно. Я верю, что и в этот раз будет так же, надо только найти выход. Мы не можем рисковать кем-либо еще, потому все вы отправитесь дальше. Я передаю право вести вас дальше вашему новому вожаку, а сам остаюсь здесь, вместе с Мартином. Мы догоним вас через одну-две стоянки». Говоря это, он знал, что возможно больше никогда не увидит их, но где-то, в глубине его сердца, все еще трепетался огонь веры, что можно будет что-то придумать.

За стаю вожак не волновался, ибо был готов к такому повороту событий. Он готовил своего преемника уже в течение достаточно длительного времени, учил его всему, что знал сам, показывал ему все свои ошибки и достижения, учил мудрости, терпимости, кротости, рассудительности. Новый вожак еще не пользовался у стаи сильным авторитетом, но это было то, что вожак не мог передать ему, чему не мог научить, это было то, что он должен был добыть сам, своими действиями, своей мудростью, своей жертвенностью и любовью к стае. Вожак верил в своего преемника. Да, у него были свои недостатки, и в чем-то их было немало, но вожак воспитывал свою стаю так, чтобы она не противостала новому вожаку из-за его недостатков, а наоборот, помогла ему в борьбе с ними и стала для него опорой и поддержкой.

Вот, почувствовав себя новым вожаком стаи, преемник воодушевился, высоко поднял голову, расправил крылья, готовый приступить к своим новым обязанностям и отдавать команды своей стае. Как давно он ждал этого момента, когда сможет сам повести стаю, стать ее вожаком, заслужить ее доверие и авторитет. И вот этот момент настал, теперь все предстояло делать и решать ему и, несмотря на печальные обстоятельства, внутри себя он был рад этому.

«Что еще оставалось сделать?- подумал вожак,- Только сказать пару слов своему преемнику наедине». Они вместе отошли к краю поляны, и, поговорив некоторое время, вернулись. Все заметили, какие изменения произвела в приемнике эта беседа, он шел, склонив голову, и был задумчив больше обычного, почти все время молчал. «Что же он сказал ему?» - думали члены стаи, но никто не знал, о чем они говорили.

Настало время прощаться. Они попрощались быстро, без сантиментов. Нагнувшись, вожак старался каждому лично сказать несколько слов ободрения, поддержки и наставления. Более он не сможет заботиться о них, вести их и наставлять. Теперь у них есть новый вожак.

«Вперед!» - скомандовал новый вожак, и стая, ведомая им, взмыла в воздух. Но не все гуси взлетели. Двое осталось на земле. «Что случилось?» - спросил их вожак. «Ничего, - ответили они, - мы сделали свой выбор, так же, как и ты сделал свой». Он хотел было возразить, но, глядя в их глаза, понял, что возражать бесполезно, это их право, которое он должен уважать. И, как бы он не хотел, чтобы они продолжили путь со стаей, ему придется смириться с их решением.

Они молча наблюдали, как улетали их собратья, их стая. Теперь им предстояло рассчитывать только на себя. Еще раз посмотрев вслед стае, они переглянулись, твердо решив, что пока Мартин будет жив, они не оставят его, пусть даже это грозит гибелью всем им.

***

Вот оно, пора собирать вещи и выезжать, но куда? Проповедник обратился к членам церкви с просьбой пожить у них некоторое время, но по разным причинам получил отказы (у меня сейчас сестра гостит, у меня дети болеют, у меня мама приехала…) Что же делать? Другого выхода нет, не иначе, как придется ночевать на вокзале. В общем-то, ничего страшного, живут же люди на вокзале, надо только приспособиться, тем более он знал, что это временно и дано ему, как испытание. Господь позаботится. Только жаль жену, ей будет непросто там жить. Поразмыслив еще немного, он вспомнил, что здесь неподалеку жил один из его друзей детства, с которым он встречался где-то года два-три назад, когда хотел рассказать ему о Боге, о любви, о милосердии. Тогда друг детства  даже не захотел слушать «всей этой чепухи», как он выразился, надо жить и делать все, что мы можем делать, а вера - это для слабаков. После этого они не встречались, так как в этом не было смысла. Что если позвонить ему? Он не христианин, чего он должен помогать мне?

Сам не осознавая до конца зачем, проповедник взял телефон и набрал номер друга.

  - Привет, как у тебя дела?

  - Привет, рад тебя слышать. Отлично, сейчас отдыхаю с семьей на побережье. Как твои?

  - Не очень хорошо. Знаешь, я попал в весьма затруднительную ситуацию, мне нужно на некоторое время где-то остановиться с семей, но раз ты сейчас на отдыхе, я не буду беспокоить тебя. Хорошо тебе отдохнуть.

  - Спасибо. Знаешь, я понимаю, если уж ты позвонил мне, значит ситуация действительно дрянь и у тебя, похоже, просто нет другого выбора. Я перезвоню моему соседу и поговорю с ним, он передаст тебе ключи от моего дома. Остановишься у меня пока, когда приеду, поговорим. Сейчас не могу говорить больше. Пока.

  – Спасибо тебе, ты очень меня выручил.

«Странно, как для человека, который не верит в Бога,- подумал проповедник. Но и то правда, что и среди безбожников тоже бывают добрые люди. Конечно, каждый христианин, так же, как и этот безбожник, с радостью бы принял его к себе, если бы только была возможность. Он просто поступил так же, как поступил бы каждый из христиан на его месте.»

Что ж, пора собирать вещи и переезжать. «Нашел где жить?» - спросил его один из братьев. «Да,- ответил он, - поживу у своего друга, с которым дружили в детстве». «Отлично,- ответил брат, - я надеюсь, мы еще увидим тебя с нами на поклонении. Не забудь уделять больше времени своей семье. Мы любим тебя и делаем все, чтобы помочь тебе вернуть мир и любовь в свой дом». «Я верю», - ответил проповедник. Где-то он действительно верил, что все это они делали, имея цель помочь ему. Чувства его сейчас были во многом противоречивы, все смешалось в кучу. «А еще, чтобы показать, как мы все тебе благодарны и, как мы тебя любим, мы сегодня вечером организовали совместный ужин, - добавил брат, - приходи, будем рады общению, будем вместе есть, пить, и славить Господа».

Кстати, о «есть и пить». При этих словах проповедник вдруг вспомнил, что как только он раздаст все свои долги, у него останется еще один долг и ему совсем не будет на что есть и что пить. Надо бы где-то занять денег и найти работу. Да, этот период жизни обещал быть непростым. Размышляя об этом, он пошел собирать вещи. Собрав вещи и поговорив с женой, они заказали машину и перевезли все в дом своего друга.

«Что же я скажу другу?», подумал проповедник. Ведь друг ничего не знает о церкви, о христианах, как же мне сделать так, чтобы в результате этого инцидента он не подумал плохого о братьях и сестрах. Ведь он не христианин, и не сможет сразу понять всего. Сложно ему будет понять, что так Господь повелевает в слове Своем, и что они, таким образом, исполняют волю Христа и поступают так, как Он поступал. Как бывает тяжело объяснять неверующим дела «детей света». Надо обязательно хорошо подумать над тем, как именно объяснить всю сложившуюся ситуацию. И может быть будет возможность рассказать и показать, что христианство - это одна большая семья, где все есть братья и сестры, члены одного тела, где искренняя забота друг о друге, любовь, терпение, сострадание и милосердие, где каждый готов пожертвовать всем ради брата своего. Что нет лучше семьи, чем семья Господняя, и что каждый человек может найти здесь облегчение, покой и любовь. Конечно, надо показать, что и здесь время от времени бывают сложности, но это временно, а радость же и счастье – постоянно.

Он вышел из здания, еще раз осмотрел двор, которые стал для него родным за последние несколько лет. Здесь он провел время, снося старый молитвенный дом, здесь он провел время на строительстве нового молитвенного дома, здесь он жил последнее время и здесь постоянно прославлял Господа в песнях и молитвах. Подумав, он преклонил свои колени и помолился, как обычно делал это каждое утро и каждый вечер. Да, время пролетело. Проповедник вспомнил, как они начинали, как все собирали деньги на это здание, как готовили документы, утверждали проект, как радовались, снося старый дом и закладывая первый камень новой постройки. Как они хотели простроить этот новый молитвенный дом, чтобы, наконец, начать собираться всем вместе в новом, светлом и радостном месте, чтобы приглашать гостей, проповедовать и обучать. Больше всего они хотели, чтобы этот дом стал домом для всех, открытый всегда и готовый принять любого путника, кто «устал с дороги». Принять любого, у кого возникли трудности в жизни. Домом, где христиане откроют каждому свои теплые, приветливые сердца, принимая и согревая своей любовью. Своим примером и своей жизнью показывая, что Иисус Христос умер за всех нас и что мы так же любим друг друга и пришедших к нам, как и Он возлюбил нас. Остров любви, понимания и покоя в океане страха, злобы и борьбы. Этот дом стал его домом на какое-то время, теперь же ему придется оставить его и далее в жизни рассчитывать уже только на Господа и самого себя.

4. Дела любви

Два дня провели гуси в лесу с Мартином, восполняя все его нужды. Добывали и приносили ему всю необходимую еду, устроили для него небольшое гнездо около ручья неподалеку, где бы он мог отдыхать и быть в безопасности. Так же они все время были настороже, постоянно осматриваясь, нет ли поблизости хищников.

Крыло Мартина стало лучше, но окончательно не заживало из-за дроби, оставшейся в тканях. Вожак снова и снова обдумывал, как можно было бы достать ее и заживить крыло, и не находил ответа. Время шло, и с ним таяли надежды, что они когда-нибудь смогут догнать свою стаю, более того, вожак понимал, если они останутся здесь надолго, то рано или поздно станут жертвами либо хищников, либо живущих на хуторе людей. Время работало против них. Уже дважды они замечали в поле неподалеку лису, стоит ей учуять их запах и понять, где они – и тогда им уже не спасти Мартина. Вожак знал, что она обязательно найдет их, это лишь вопрос времени.

Добывать еду было легче всего в соседней деревне, куда гуси наведывались каждое утро. Там они заимствовали еду и местных кур и гусей. Это тоже было непростой задачей, так как часто еду приходилось добывать с боем, отвоевывая ее у местных обитателей. Летали всегда по двое, а один всегда оставался с Мартином, следя за ситуацией вокруг. Так же им немало мешали мальчишки с хутора, которые охотились на них с рогатками. Им всегда приходилось быть начеку, и они постоянно рисковали своими жизнями, продлевая жизнь тому, кто сейчас, как никогда, нуждался в них. Но тяжелее всего было ночью, когда, не имея возможности видеть, они становились наиболее уязвимыми, в это время им оставалось только надеяться, что они смогут дожить до утра, смогут снова увидеть рассвет.

Утро третьего дня выдалось ясным и солнечным. Как обычно, вожак взлетел, чтобы оглядеться вокруг. Все было тихо и спокойно, но некое чувство подсказывало ему, что что-то не так. Сделав еще один круг, он снова ничего не увидел. «Хорошо, - подумал он, -  сегодня обязательно надо будет перебраться в другое место, подальше от лисы». Он поставил это себе первым на сегодня - найти новое место, где бы они могли быть в большей безопасности. Размышляя об этом, вожак описал третий круг и начал снижаться к месту их стоянки. И вдруг, ясно и четко он рассмотрел «рыжую ленту» среди травы. Он хорошо знал эту окраску – окраску лисы. Так не вовремя и так близко, лишь в сотне метрах от их гнезда. Видимо она учуяла запах и быстро прокрадывалась к ним. Он начал быстрее снижаться, понимая, что вряд ли успеет, а если даже успеет, то все равно ничего не сможет сделать. Мартин был обречен, ему оставалось только смотреть, как его друг с минуты на минуту будет съеден у него на глазах.

Снижаясь быстрее, он криком предупредил о том, что лиса уже рядом. Один из гусей тут же взлетел и, пролетев метров пятьдесят, упал в траву, совсем рядом с лисой. «Что ты делаешь?! Спасайся!» - крикнул ему вожак, но сразу же понял, что тот задумал. Мгновение, и лиса, схватив его за шею, перекусила ее. Его жизнь оборвалась, оборвалась, чтобы жизнь другого могла продолжиться. Он отдал себя и свою жизнь за того, кто и так был обречен, чтобы хоть немного продлить жизнь Мартина. Схватив его, и увидев приближающихся вдалеке людей, лиса развернулась и понесла «жирную» добычу в свою нору.

Вожак все еще не мог поверить в то, что случилось. Еще вчера они вместе добывали еду на хуторе, вместе обсуждали их ситуацию и искали, как бы разрешить ее. Они стали очень близки за эти два дня, и вожак понял, как на самом деле мало знал его. Этот гусь прибился к их стае два года назад, когда его раненого бросила его стая. Стая нашла его на одной из стоянок, раненого и слабого. Трудясь все вместе, они выкормили его, поставив на ноги, и предложили лететь с ними. С того часа он стал членом их стаи. За это время вожак полюбил его, ибо, пройдя свой сложный путь, этот гусь многое понял. Зная это, вожак часто советовался с ним. Вожак не был удивлен его решению остаться с Мартином, как и не был удивлен его решению пожертвовать собой ради него. Вожак был удивлен лишь тем, что он сделал это быстро, не задумываясь и без колебаний, пожертвовав собой ради жизни другого. Вожак знал, что этот гусь никогда не находил общего языка с Мартином, у них всегда были натянутые отношения и, несмотря ни на что, когда пришло время, он сделал то, что сделал. Видимо его любовь была выше все тех недоразумений, которые время от времени возникали у них с Мартином.

Разум вожака еще не мог смириться с тем, что в один миг не стало одного из самых близких друзей. Спустившись вниз, вожак понимал, что времени скорбеть у них нет, надо срочно что-то решать. Лиса, вероятно, скоро вернется и, тогда им негде будет скрыться от нее. Предстояло найти новое место, где они могли бы быть в безопасности. Вожак знал, что ни в поле, ни в лесу им не найти места, где они смогли бы укрыться от нее. Оставалось только одно, последнее и самое рискованное место. Это место в небольшом пруду возле хутора, туда лиса точно не сунется, но там их ожидали другие трудности. Он бы никогда не выбрал этого места, но сейчас выбора у него не было. Собравшись с силами, они направились к хутору вдоль русла ручья.

Проходя рядом с полем, а им приходилось идти, так как Мартин еще не мог летать, они увидели старика, косящего сено. Надо быть осторожным, чтобы он не увидел их. Пробираясь осторожно, под прикрытием травы у ручья, они обминули старка. «Вроде как получилось», - подумал вожак, но этой мысли не было суждено воплотиться в реальность. Секундой позже из кустов выскочила большая собака. Вожак и второй гусь сразу же метнулись в воздух, стараясь увести ее от Мартина, но было уже слишком поздно, услышав лай, старик уже направлялся к нему.

Подойдя, он не без труда поймал Мартина. Взяв его в руки, осмотрел его и, кинув в мешок, направился к хутору. Кружа высоко, вожак и второй гусь следовали за ним до его дома. Они все еще надеялись, что удастся что-то сделать, кружили над ним, готовые поддержать, помочь, пожертвовать собою ради него. Они надеялись до последнего, что смогут что-то сделать, их надежда жила, жила до того времени, пока не захлопнулась дверь дома, в которой скрылся старик с Мартином. То, что было далее, было скрыто от их глаз.

***

«Привет! - друг с порога поприветствовал своего друга-проповедника. - Как перебрался? Как расположился? Мой дом, к сожалению, не так велик, как хотелось бы, но он открыт для тебя и твоей семьи в любое время. Вообще у меня были планы его немного перестроить, но как-то руки не доходят. Да и дети уже подросли, скоро и нужды такой не будет что-то переделывать.

Отдохнув и приняв душ, друзья расположились у камина с чашкой чаю и коробкой конфет. Их беседу вкратце можно было бы пересказать так:

- Эх, как все изменилось со времен нашего детства. Когда мы бегали по дворам и гоняли кошек, - сказал друг.

- Да, время летит неумолимо, и мы вместе с ним… летим к нашему закату, - ответил проповедник.

- Расскажешь, что у тебя случилось? - спросил друг.

- Конечно.  По определенным причинам мне пришлось оставить должность проповедника, жилье и перебраться в другое место. Сложились определенные обстоятельства и, чтобы не создавать сложностей, я выбрал этот путь.

- Ты когда-то говорил, что у вас там дружба, семья, единство. Один за всех и все за одного. И что там повеление есть для вас – помогать друг другу.

- Да, просто у них не было такой возможности на данный момент.

- У всех двадцати сразу?

- Ты же знаешь, лето, сезон отпусков, ремонтов, дел разных...

- А разве помочь тебе это не дело?

- Дело, но… - тут проповедник хотел сказать «но не такое важное», но вовремя остановился. И продолжил – ...но бывают обстоятельства, которые выше нас.

- Бывает и такое. Мне всегда казалось, что желающий  ищет возможности.

- Ищет, но не всегда находит.

- И то -  правда. А почему тебе понадобилось так срочно освободить квартиру, были на нее другие планы?

- Не то чтобы планы, просто мое пребывание там соблазняло брата, и, чтобы не быть камнем преткновения, братья решили, что мне лучше оттуда выехать. Община - это же не общежитие.

- Вам виднее. Но мне кажется, что все, что у вас есть – все это ваше, пользуйтесь для собственных нужд и потребностей.

- Это не наше, а Господнее. И мы можем пользоваться этим только для нужд дела Господнего.

- Ладно, - ответил друг, – мне этого толком не понять, ибо, чтобы понять, надо вникать во всю вашу кухню. Давай лучше поговорим об...

И друзья продолжили разговор на разные темы повседневной жизни.

Спустя несколько недель проповедник нашел работу и смог снять квартиру, куда и перебрался со своей семьей. Недели, прожитые в семье своего друга, показались ему радостным временем. Друг всегда был готов выслушать и понять его, дать хороший совет, и в то же время не давил и не надоедал ему. Он старался понять, что случилось, и вместе найти самое лучшее тому решение. «Эх, -  думал проповедник, -  жаль, что он не верует в Бога, был бы такой хороший брат. Он здорово выручил меня, предоставил свое жилье, помог с работой, дал денег на первое время, вник в ситуацию, делами, советами и поддержкой помогал мне в трудные минуты моей жизни. Наверное, Господь послал его, чтобы быть поддержкой для меня в этот нелегкий час. Спасибо Господу за такого бра… нет, просто мирского друга».

Жизнь проповедника немного изменилась. Он продолжал молиться и читать Писание, готовил проповеди и проповедовал. Для себя решил, что сделает все, чтобы помогать общине в ее работе, росте, делах и собраниях. Это было его призванием, и он явно ощущал, что это то, для чего избрал его Господь. Потому, делая все то же, что и раньше, пусть сейчас не в том объеме, проповедник продолжал служить Господу и исполнять вверенное ему служение. Он верил, что сможет снимать квартиру, содержать семью и когда-то рассчитаться со всеми долгами, ибо надежда его была на Господа.

И понеслись дни, сменяя друг друга, как картинки в калейдоскопе. Жизнь проповедника хоть и оставалась «на виду» у общины, но была уже никому не интересной, все погрузились в свои обычные житейские будни. Все снова потекло размеренно и неспешно.  Как бы «отогнав назойливого комара», община снова погрузилась в тихую и спокойную спячку.

5. Разбитая надежда

Придя домой, старик положил Мартина на стол. Связав его, он вышел на кухню и вернулся с ножом в руках. «Ну вот и настал мой час - подумал Мартин, - а умирать так не хотелось». Он планировал свою жизнь совсем другой, он мог предусмотреть многое, но только не это. Быть зажаренным или сваренным это то, что никогда не приходило ему в голову. Как он пожалел, что недостаточно времени уделял своей стае, тем, кто был рядом, недостаточно помогал и недостаточно проявлял почтения. Он не хотел, чтобы они запомнили его таким, теперь же у него просто не было выбора.

Старик, взяв нож, положил Мартина на доску. «Утка, утка, утка... - приговаривал он, - сейчас посмотрим, что у тебя внутри». Глаза Мартина округлились, душа ушла в пятки. Отогнув крыло, старик сделал небольшой разрез, потом еще один. Мартин кричал и извивался изо всех сил, но для него бороться со стариком было равносильно, что корове бороться с поездом. Его предсмертные крики доносились до приземлившихся на заднем дворе вожака и второго гуся. Они слышали и скорбели, но ничего не могли поделать. Тем временем старик, сделав несколько разрезов, взял пинцет и достал дробинки, застрявшие в тканях крыла, приговаривая: «Бедная ты птица, кто же это тебя так?»

Когда первый страх и боль прошли, у Мартина неожиданно мелькнула надежда, что может быть еще есть шанс остаться в живых, но ей предстояло умереть несколькими секундами позже, когда в комнату вошла женщина пожилых лет.

 - Ну что ты опять притащил домой? - начала она.

 - Не поверишь, этого гуся кто-то ранил. Я наткнулся на него у ручья, - ответил старик.

 - Опять возишься со всякою тварью… Гуся? Ты говоришь, гуся?! - обойдя стол она уставилась на Мартина, - хороший гусь. Я никогда раньше не пробовала диких гусей, говорят, они довольно вкусные.

 - Ты же знаешь мое отношение к моим пациентам, - ответил старик. И они вышли в другую комнату, продолжая спорить о чем-то.

Мартин больше не слышал их. Он лежал связанный и смотрел в окно. За окном он видел небо и... вдруг он видел, как в небе появились два гуся, набрав высоту, они отправились восвояси и скрылись из глаз. Мартин узнал их. «Да, это были товарищи, - и по их полету он все понял, и то, что он понял, как нож вошло в его сердце, - они больше не вернутся». Видимо, когда крики стихли, его товарищи решили, что он погиб, и не имея возможности более помогать ему, отправились догонять свою стаю.

Теперь Мартин остался один, помощи ждать больше неоткуда, позвать некого. Раненый и связанный, но пока еще живой, Мартин лежал и ждал своей участи на кухонном столе. Он не хотел умирать, и где-то в душе все еще теплилась надежда, что ему удастся выйти из этой переделки живым, догнать свою стаю, снова увидеть все родные и знакомые лица, вместе летать, вместе добывать еду, вместе искать место для стоянки, вместе решать разные вопросы. Он все бы отдал, только бы быть с ними сейчас, иметь возможность заботиться о каждом из них, быть рядом, понимать и поддерживать каждого. «Может быть, удастся выбраться живым, может быть, старик сжалится и отпустит меня, - подумал Мартин, - мне бы пересидеть в лесу пару дней и, когда крыло заживет, я снова смогу летать, смогу догнать свою стаю, смогу…»

«Хорошо, - сказал старик, заходя в комнату, обрывая этим мысль Мартина, - ради тебя я приготовлю эту птицу. Вечером у нас на ужин будет гусь, можешь созывать гостей». Он взял Мартина и положил его в тазик на кухне, после чего взял курительную трубку и вместе с женщиной они вышли во двор.

Когда старик с Мартином зашли в дом, сделав круг над домом, вожак и еще один гусь приземлились на заднем дворе и стали ждать. Спустя некоторое время к ним донеслись страшные крики Мартина. Потом все стихло. Волнуясь, гуси ходили по двору взад-вперед. Вот дверь дома распахнулась и из нее вышли двое. Один сказал другому: «Можешь созывать гостей, сегодня у нас на ужин будет утка».

Свершилось. Вожак понял, что Мартина больше нет с ними, и восскорбел. Он был зол на себя, что не только не спас Мартина, но и потерял еще одного гуся. Он был недостаточно мудр и недостаточно осторожен, в один день их стая стала на два гуся меньше и косвенно именно благодаря его действиям. Как бы он хотел быть сейчас там на месте Мартина, принять на себя его участь, помочь, что-то сделать, но это было не в его власти. У него не было близких отношений с Мартином, более того, Мартин не раз испытывал его терпение своей безответственностью и своим характером, но, несмотря ни на что, вожак любил его, как и любого другого члена своей стаи, и какой бы он ни был, был готов отдать за него свою жизнь.

Сейчас же вожаку ничего не оставалось, как скомандовать: «Летим!». Взлетев, оба гуся сделали последний круг над домом и, набрав высоту, отправились догонять свою стаю, надеясь воссоединиться с ней вскоре, рассказать все то, что случилось и всем вместе почтить память Мартина и другого гуся, отдавшего свою жизнь во имя жизни друга.

***

В церкви все шло как обычно. Поклонение, общение, песнопение. Составив план, проповедник решил провести серию уроков на темы: христианство, любовь и благодать. Нащупав здесь слабую точку, он понимал, что это надо подтянуть, исправить, выровнять. У него появилась надежда, что все получиться, надо только немного постараться, и все станет хорошо. Он незамедлительно перешел к действиям и начал проповедовать на выбранные темы.

Спустя время, он вдруг начал замечать то, что сейчас стало бросаться в глаза более, чем когда бы то ни было. В общении, на первый взгляд, проблем нет – все улыбаются друг другу и говорят теплые слова. У всех все хорошо и всем хорошо. Но где-то в глубине души каждый думает о том, что незачем кого-то нагружать своими проблемами; каждый старается быть хорошим или, по крайней мере, делать видимость того, что все хорошо. Но за этим стоит одно: на самом деле. это было лишь хорошим оправданием для весьма печальной вещи – недоверия друг другу.

Проповедник продолжал задаваться вопросом: такую ли семью хотел сотворить Иисус, когда был на земле, или просто это неудавшаяся копия. Так ли должно быть или просто все здесь чего-то не поняли, что-то упустили, чего-то не нашли. И приходил к ответу – «поступать как Он поступал». Не имея возможности обосновать до конца, показать или что-то доказать, проповедник почему-то явно ощущал, чувствовал и даже был уверен, что Иисус точно что так не поступал.

Он часто думал: как же нам жить? По вере, по любви или по закону Христа? Любовь выше закона или закон законом, а любовь любовью? Чему отдать предпочтение, чему отдать сердце? Как передать это другим, как «заразить» их этим? Как открыть любовь тем, кто еще не познал ее, и как передать Духа тем, кто не принял Его? Мы все братья и сестры, одна семья. Но не совсем верно слово «семья», верно «духовная семья». Эх, как много значит эта приставка, как в корне она меняет смысл сказанного и структуру того, перед чем она стоит. Также он думал, что еще он может сделать для Господа, для братьев и сестер, для церкви, пока еще не закончилось отведенное ему время. А если дела будут идти так же, как идут сейчас, то ему надо бы здорово поспешить.

Мало кто знал, что в жизни проповедника настали сложные времена. Работа не давала должного заработка, здоровье не восстанавливалось, долги давили. Надежды таяли, как снег весной. Мало кто знал, ибо мало кто хотел знать. Зачем знать то, на что ты не хочешь повлиять, но что потом будет мешать тебе жить? Легче спросить «Как дела?» и отойти в сторону, чем выслушать и принять участие. Но ничто тайное не остается таким навеки, все рано или поздно становится явным. Так и в этом случае, понемногу и нехотя братья и сестры узнавали все больше и больше о новой жизни проповедника.

Узнавая, каждый думал свое. «На то воля Божья», -  говорили ему некоторые. Другие же даже стали подумывать, что видимо Господь наказал его за тайные грехи. Не может быть человек праведен и терпеть лишения от Бога, что-то здесь не чисто. Каждый думал или точнее подумывал об этой ситуации, и втайне радовался, что ему не приходится переживать все это на своей собственной шкуре. Ибо да, действительно, сильное испытание посылает ему Господь, главное чтобы не упал, а если упадет, чтобы не побился да не убился, смог снова встать и учить нас истине.

Никто не знал, что творится в душе у проповедника и что может скрываться за обычной улыбкой. Никто не знал, сколько ему приходилось обдумывать, сколько тратить сил и прилагать усилий, чтобы выбраться из той ситуации, в которую он, «по своей глупости», попал.

Его надежда исправить ситуацию в общине росла и крепла. Он стал видеть больше и явно понимал, что надо делать, понимал и делал. Но началось то, чего он никак не ожидал, что почти было положило конец его растущей и крепчающей надежде.

Сначала к нему подошла сестра. «Знаешь, - сказала она, – я хочу поговорить с тобой об одной вещи, которая сильно меня беспокоит. Это сугубо личное, я видела, как нехорошо поступает твоя жена и это очень и очень плохо. Но, так как она просила не говорить тебе об этом, я не смогу тебе сказать, что же было, но просто хочу, чтобы ты был более наблюдательным и присматривался к ней». Второй брат сказал: «Знаешь, я вижу, что твоя жена ведет себя немного странно. Не буду говорить, как именно, просто сам понаблюдай».

«Разве они не понимали, что этим, вместо помощи, фактически своими руками, разрушали отношения, - думал проповедник, - вносили зерно смуты, недоверия и подозрений». Он знал, что если поверит в это, тогда его семье придет конец и был готов выстоять. Теперь только он начал понимать, что все куда серьезнее, чем могло казаться на первый взгляд. И, похоже, это не получится решить быстро, если вообще получиться решить. Проповедник начал понимать, что община начала двигаться в направлении «не туда», и довольно далеко зашла в этом. Вывести ее из этого было непросто, только теперь он осознал всю величину стоявшей перед ним задачи.

6. Цена свободы

Мартин лежал связанный в холодном тазе, ожидая своей участи стать главным блюдом на праздничном столе. Больше не сопротивляясь и не пытаясь вырваться, он полностью смирился со своей судьбой. Теперь ему лишь оставалось смиренно ждать своего палача. Вот открылась дверь и в нее вошли две девочки. Видимо, они услышали его историю и пришли посмотреть на него до того, как смогут пробовать его на вкус. Они подошли и стали над ним, тихо переговариваясь о чем-то. Мартин еще раз посмотрел в окно, где скрылись из виду его товарищи. Одна из девочек подошла к столу и взяла нож. Став возле Мартина, она о чем-то задумалась, и потом, подцепив ножем, разрезала его веревки. «Лети птица!» - сказала она и быстро вышла.

Вот она -  долгожданная свобода! Мартин расправил слежавшиеся и затекшие крылья. Крыло все еще болело, но больше ничего не мешало ему летать. Подойдя к окну, он спрыгнул на задний двор и, как следует разбежавшись, взмыл в воздух. Тяжело взмахивая больным крылом, Мартин понял, что далеко ему не улететь, надо сделать привал и подождать пока крыло окончательно заживет. Оглядевшись вокруг, он спланировал на небольшое озеро возле хутора. Что ж, здесь он сможет отдохнуть и набраться сил. «Хорошее место», - думал он. Мартин не знал, что в своем полете он был замечен лисой, и она была уже на пути к нему.

Приземлившись, Мартин осмотрелся в поисках еды, похоже, что здесь можно было найти, чем подкрепиться. В озере было достаточно рыбы, а камыши по краям сулили хорошую защиту. Наевшись, Мартин отправился искать место, где можно было бы отдохнуть и переждать несколько дней, переждать, а потом лететь. Лететь, но куда? Мартин не знал, куда ему лететь. Он не знал дороги и направления, не знал, где делать привал, оставалось только ждать другую стаю, которой могло и не быть. Но его не очень это волновало, он был рад, рад тому, что выжил и что сможет снова летать, сможет многое начать сначала, сможет продолжать жить.

Вечерело. Отдыхая и размышляя, Мартин понемногу отходил ко сну, как вдруг из камышей раздался едва слышный шорох, как будто кто-то осторожно прокрадывался сквозь них. Уставший и ослабший от пережитых потрясений Мартин стал вслушиваться. Вроде все тихо, наверное показалось, подумал он. Да и кто может быть здесь в такое то время? Подумав и еще немного послушав, он погрузился в глубокий сон.

Проснулся Мартин от того, что кто-то немного коснулся его. Открыв глаза, он увидел лишь нависший над ним темный силуэт. «Хищник, -  сразу мелькнуло у Мартина в голове. -  Уйти не успею, улететь не выйдет, уплыть не получиться, прятаться поздно». Мартин понял, что в этот раз судьба все-таки нагнала его и ее кары ему не избежать. Напрягшись для последнего броска, который точно не спасет его жизнь, но поможет продлить агонию, Мартин вдруг услышал голос: «Спокойно, это мы». Голос был ужасно знакомый. Мартин судорожно вспоминал голоса, тогда как все кружилось у него в голове. «Ну да, это он, это его голос - вожак. Но он, как он? Откуда он здесь?» Как в ответ на его мысли прозвучал голос вожака: «Не имея возможности помочь тебе и оставаться рядом (ибо иначе мы, скорее всего, разделили бы с тобою твою участь), мы перелетели сюда и стали ждать тебя здесь. Зная, что если ты освободишься, то тебе надо будет время для отдыха, и ты прилетишь сюда. Но об этом позже, сейчас надо срочно уходить».

Гуси оставили наспех сооруженное Мартином гнездо и перебрались ближе к центру озера. Сердце Мартина радовалось. Теперь он снова не один, не сам, рядом с ним те, кто помогут ему, позаботятся и поддержат его. Как это приятно, когда ты не сам, когда с тобою те, кому ты дорог и кто всегда готов тебе помочь. Радость Мартина была бы еще более сильной, но он не знал, что уже через 3 минуты после их ухода, на старом месте стоянки была лиса.

Мартин рассказал все то, что с ним приключилось и как ему получилось освободиться. Рассказал о всех своих переживаниях, о том, что он понял и какой урок извлек из всей этой истории. Вожак молча слушал, другой гусь лишь иногда задавал вопросы. Мартин радовался, что были те, кто были рядом с ним, кто искренне заботился о нем и в трудную минуту подставлял свое крыло, а сейчас был готов просто его выслушать и понять. Он радовался этой возможности снова быть, пусть в небольшом, но зато в теплом и дружном кругу гусей, родных ему по духу.

***

Долгими вечерами проповедник смотрел в окно на людей, которые ходили туда-сюда, как муравьи в муравейнике, у каждой мурашки свое дело. Он смотрел и пил чай, думая о том, почему живущие вместе дети Божьи имеют трудности. Ведь каждый хочет счастья другому, и готов ради этого «отдать себя», почему же тогда большинство несчастны, почему тогда нападают друг на друга, почему получается так, как в его случае? Если все хотят друг другу счастья, почему тогда счастье не приходит? Наверное потому, что оно, в принципе, никогда не приходит, его надо создать, своими усилиями, потом, трудом. Видимо не хватает чего-то, чтобы желание воплотить в реальность.

Кроме этого, есть еще один немаловажный момент. С приходом Иисуса на землю люди обрели свободу, свободу от закона и свободу от греха. Христос принес ее в этот мир, открыл для нас и подарил нам. Но дается ли она нам просто так, или же все не так просто? Что есть свобода? Сказано «и познаете истину, и истина сделает вас свободными» (Иоанн 8:32). Как часто люди видят только вторую часть стиха «сделает свободным», как часто они настолько нацелены на то, чтобы получить свободу, что совсем забывают про первую часть. А ведь в первой части как раз и написана «цена свободы во Христе». Есть три понятия «узнать истину», «познать истину», «стать свободным». Если каждый христианин познал истину, тогда значит, что каждый стал свободным. Если бы так, тогда наверное не было бы у нас всего того, что у нас было.

Видимо мы не настолько познали истину, как нам самим кажется. Да, сам проповедник не раз проповедовал о многом этом, исходя из Писания, и другие люди узнали это. Но «узнать» и «познать» -  понятия разные. Узнать - это одно, а узнать и приложить это к своему сердцу – совсем другое. Может быть, как раз в этом и был корень, что узнали, но не приложили к своему сердцу. Ибо прилагающий к своему сердцу становится подобен Христу, а если бы все мы стали подобными Христу, тогда и жить нам стало бы куда легче. Может быть, как раз в этом и был корень, тот самый упущенный момент, в том, что обучать то обучали, но прилагать это к своему сердце немногие стали, немногие смогли.

Есть ли такие понятия в христианстве, как «теоретики» и «практики»? Как ни странно, исследуя свою собственную общину, проповедник склонялся к выводу, что есть. Можно быть хорошо осведомленным обо всем, но ничего не применять из своих знаний. Тогда как можно знать лишь немногое, но по сердцу исполнять это, радуя Господа. Видимо в своем обучении он много уделял времени тому, чтобы сделать их сильными теоретиками, и совсем мало времени практическим занятиям. Отсюда и получилось так, что сейчас он пил чай, и смотрел в окно, и думал об этом.

Вот значит, какая она, цена свободы. Проповедник не был уверен, что каждый сможет заплатить ее. А если так, значит им никогда не избавиться от всех трудностей и проблем. Как помочь им понять то, что понял он, помочь стать практиками, познать истину, стать свободными? Проповедник пока не знал. У него были разные идеи и он обдумывал разные варианты. И решил написать статью, прочитав которую, они смогли бы понять, как они поступают и как, возможно, стоило бы поступить. Когда-то он на одном семинаре слышал проповедь о жизни диких гусей и знал, что эти безмозглые, глупые твари на самом деле имеют ряд очень интересных привычек, которые нам было бы неплохо перенять. Например, если один гусь выпадает из стаи по ранению или болезни, с ним всегда остаются несколько других гусей, которые будут с ним, пока он не умрет или пока не вернется в стаю. Также они могли великолепно работать сообща, экономя силы при перелете, поддерживая своих вожаков и взращивая потомство. Зная все это о диких гусях, он решил написать небольшую статью, надеясь донести до братьев и сестер свои мысли, чувства и свое виденье сути христианства.

Было и то, что радовало его – семейная жизнь стала понемногу налаживаться. Он многое обдумал и многое поменял, стал больше времени уделять семье. Общие трудности тоже сделали свое дело и привели к общей работе, работа к объединению, а объединение к сплочению. Отношения стали улучшаться. Может быть, есть в этом воля Господа. Это грело сердце и давало силы, силы, чтобы снова и снова делать то, что будет радовать Господа и людей. Он начал целенаправленную работу в общине, чтобы в сердце каждого христианина снова посеять зерно истинной любви Божьей и чтобы взрастить его. Сейчас он был один в своем труде, но в то же время он всегда знал, что не один, ибо Господь с ним.

7. Возвращение

Утром третьего дня, рано поутру, гуси встали, чтобы отправиться в путь. День был солнечный, погода благоприятствовала. Им предстоял долгий перелет, ибо до ближайшей стоянки путь был дальний. Они взлетели с первыми лучами солнца и взяли курс домой. Поднявшись ввысь, они снова почувствовали, что такое полет, свобода, что такое снова быть вместе и вместе держать путь домой. Это чувство переполняло их и радовало сердца. Как хорошо снова быть вместе, но это по-настоящему понимаешь только тогда, когда теряешь кого-то и снова обретаешь.

«Вот как оно получилось, - размышлял вожак, - ситуация, где не было выхода, разрешилась». Он был рад, что Мартин теперь был с ними, но сожалел об утрате другого гуся, который для этого отдал свою жизнь. Также он понимал, что путь впереди был долгий, а их было только трое и, значит, им нужен был каждый гусь. Для себя он сам сделал выводы, научился лучше понимать, что в любой момент он может потерять любого из гусей, которые рядом с ним в его стае, научился ценить то время, что было дано им  вместе и те возможности, что давались им, чтобы служить и жертвовать собой друг за друга.

Вот, пролетая над полем, они увидели, как играют дети. Такие беззаботные, такие чистые и открытые, они весело играли друг с другом. Недалеко от них работали в поле их родители. В деревне рядом трудились жители. Жизнь текла и каждый делал то, что должен был в своей жизни. Вожак задавался вопросом: а что должен был делать он, как поступать и как жить. Из своего опыта он вынес немало моментов, которыми и руководствовался в своей жизни. Когда-то давно, из-за его неопытности и глупости, он потерял нескольких гусей в своей стае. Каждый раз он вспоминал об этом, и эта утрата напоминала ему то время. Он очень сожалел об этом и всякий раз понимал, поступи он тогда по-другому, они были бы сейчас здесь. Потерять легко, найти снова – иногда уже невозможно. Тогда он этого не понимал и поступал просто, давая волю своим эмоциям. Он был уверен, что прав. Но стоила ли его правота заплаченных жизней? Сейчас он точно знал ответ.

Вожак вспоминал те слова, которые сказал своему приемнику при отлете стаи. «Послушай меня, - сказал вожак, - ты молод и силен, умен и крепок. Ты чувствуешь свою силу и знаешь, что можешь вести стаю. Это твое время и сейчас ты должен делать то, что должен. Ты имеешь многое и это хорошо, но это не главное. Стать хорошим вожаком непросто, но ты сможешь. Придется хорошо потрудиться, но ты справишься. Я открою тебе один секрет, который ты, когда придет время, откроешь потом своему приемнику. Мы вряд ли еще когда-нибудь увидимся с тобою, будь готов дальше полагаться только на себя. Помни главное, ты станешь хорошим вожаком только тогда, когда научишься некоторым вещам: слышать каждого, ценить каждого, любить каждого, служить каждому. Когда, будучи первым, ты будешь в конце, и, будучи главным, будешь служить всем. Если ты превознесешься, твоя стая заплатит за это своими жизнями, если ты проявишь гордость или обиду, твоя стая заплатит за это, теряя тех, кто ей дорог. Ты сможешь потом сожалеть о содеянном и извиниться, но ты никогда не сможешь вернуть тех, кто заплатил за твои ошибки. С этим тебе придется жить всю оставшуюся жизнь. В твоем пути тебе будет непросто, ибо на тебя возлагается больше, чем на кого-либо другого, но ты справишься и сможешь сохранить каждого, кого я передаю тебе, ибо в тебе есть сила к этому. Поэтому я и избрал именно тебя, зная, что когда-то ты станешь более сильным и мудрым вожаком, чем был я. Теперь же иди и делай то, что должен делать, будь тем, кем должен быть».

Вот они пролетали над окраиной одного города. Вожак глянул вниз и увидел человека, который вышел из здания и, посмотрев на небо, увидел их. Он смотрел на них и что-то подумал. Вожак не знал, что именно, да и не хотел знать, он просто продолжил свой путь домой, размышляя о том, как прекрасно будет снова быть вместе со своей стаей.

***

Жизнь проповедника понемногу налаживалась, как и жизнь общины. Просто теперь он уже не был их штатным проповедником, а просто проповедующим братом. Зато теперь он перестал претыкать людей. Да и о нем со временем как-то забыли, он стал, как все другие братья. Сейчас же внимание попало на другого брата, который работал уборщиком на ликероводочном заводе. Работа недостойная христианина, и община занималась тем, что объясняла ему, что эту работу надо оставить. И если ему нечем будет кормить семью, это всего-навсего недоверие Богу, который обещал позаботиться. Была еще сестра, которая была профессиональной спортсменкой по плаванью, ее спасением община также  занималась, говоря о том, что у пловцов одежда нескромная, и, что «лучше бы повесить камень на шею, чем если кто…», были и другие, просто очередь до них еще не дошла.

Прошло время, и вопрос стал снова – принять ли проповедника обратно в общину, ибо отношения в его семье вроде как наладились, и, чтобы он снова стал проповедовать у них на постоянной основе. На этот раз община собралась для того, чтобы выяснить, какие теперь отношения в семье брата-проповедника и назначить ответственных, которые могли бы поговорить с ними и составить отчет о текущем положении дел. Исходя из этого отчета, они могли бы решать: стоит или не стоит, может или не может. И еще надо было бы дать испытательный срок, чтобы проверить какое будет влияние. Но, поговорив с проповедником, решили обойтись одним только испытательным сроком и установили, что за время в два месяца не должно быть более двух нарушений. И также он не должен быть более лицеприятным к своей жене и любить ее больше, чем других братьев и сестер, и должен выполнять многие другие требования, изложенные на двух листах формата А4.

И в этот раз проповедник готов был пожертвовать собою ради них, чтобы сохранить то малое стадо, которое было. Он составил план, как научить христиан быть христианами не по большому уму, но по горячему от любви сердцу. Показать истину и провести узким путем ко спасению. Все что требовалось - это немного терпения, силы и любви.

И вот, собравшись с мыслями, он решил – пора. В очередное воскресенье он разложил на столике для газет написанную им статью о гусях, вышел за кафедру и, став перед собранием, начал свою проповедь. Проповедь о любви, о милости, о благодати и Христе. Христиане слушали его и единогласно соглашались с ним. Они соглашались со всем, что он говорил, и во всем поддерживали его слова. Проповедник даже задумался, как легко они принимают истину, и как нелегко им исполнять ее. Но он понимал, что во многом их судьба и их будущее зависит от него и его действий, потому он был готов «стоять до конца». Если обычно свою проповедь он заканчивал словами, то в этот раз все было по-другому. Не было смысла более говорить слова, читать ссылки или задавать вопросы - настало время просто делать, быть примером. В конце проповеди он вышел из-за кафедры, снял галстук и, взяв полотенце, препоясался. Взял ведро воды и, подойдя к самому «слабому» и «проблемному» брату, умыл его ноги.

8. Заключение

Брат вышел во двор после воскресного собрания. «Хорошая погода сегодня, тепло, - подумал он,  - как хорошо здесь в такое это время года».  Посмотрел на небо: «Чистое, без единого облачка. Как хорошо и дивно Господь устроил этот мир. Что это там такое на небе? Похоже стая гусей возвращается домой. Красиво летят… глупые птицы. Что они могут понимать? Заботятся только о том, как набить свой желудок. Они – созданы для нас, просто, как пища на нашем столе, и не более того. Все-таки как хорошо, что Господь дал мне моих братьев и сестер, дал возможность любить, дарить и принимать любовь святой Господней семьи, открыл мои глаза и уши, дабы видеть и слышать Его слово и Его любовь. Как хорошо, что Он не дал мне быть таким же, как эти глупые животные. И все-таки, как здорово мы тогда поступили, как истинные миротворцы принесли мир в семью нашего брата-проповедника. Как хорошо, что тогда мы приняли верное решение. Еще бы, не могло быть никак иначе, ведь мы все делали по слову Господа и по Его воле».